О все видавшем до края мира,
О познавшем моря, перешедшем все горы,
О врагов покорившем,
О постигшем премудрость, о все проницавшем…
(«Эпос о Гильгамеше» Таблица 1)
Аруру, ты создала Гильгамеша,
Теперь создай ему подобье!
Когда отвагой с Гильгамешем он сравнится…
(«Эпос о Гильгамеше» таблица 2)
1. Имя, фамилия и отчество (если есть) персонажа.
Вольфгер Владислав Кадаверциан
2. Национальность.
Какая национальность могла быть во времена мезолита? Самоназвание племени давно стерлось из памяти. Могу лишь сказать, что проживало сие племя на территории современного Ирана, в местечке на южном берегу Каспийского моря. Останки древнего поселения давно стерлись под пылью времен – а в последние века и под магистралями оживленного города, название которому Хассан-Кьядех.
3. Место проживания.
Москва
4. Возраст.
13568 | 23 (25 лет был мертв)
5. Клан и положение персонажа в нём, Мастер.
Мэтр, создатель клана. Мастером послужило древнее существо, Молох, один из восьмерых Первых, созданных Атумом.
6. Занимаемая внешность.
7. Внешность.
Темноволосый мужчина, ростом выше среднего. Худощав, как и все древние, но достаточно развит физически – Кадаверциан хоть и лабораторные крысы, но им не раз приходилось сражаться. А способность сражаться подразумевает тренировки, которые Мэтр не видит смысла прекращать даже в своем возрасте. Какими трудами он добивается того же от клана – одному Эрру известно.
Улыбчив, и его улыбка обычно искренняя. Мэтр мило улыбается своим жертвам перед тем, как вонзить в них клыки, и жертвам его интриг перед тем, как разрушить их жизнь, и Леди Фелиции, когда они оба знают, что он врет. Но его улыбка искренняя, разумеется.. Единственный способ хорошо лгать – это самому верить в ту ложь, которую он несет всем подряд. Единственный способ расположить к себе собеседника – это вера в искренность своей улыбки – даже если после нее по плану должна прилететь Цепь Скорби.
Глаза когда-то были серыми, но сейчас примут такой оттенок, только если Мэтр лишится магии. Правда, после такого он, вероятнее всего, не заметит, что там произошло с глазами, отмахнувшись от метаморфоз с радужкой. А так они обычно зеленые - печать Магии Смерти. Цвет становится более насыщенным в периоды сражения, эмоционального напряжения, злости, гнева и секса.
Нос с горбинкой, губы тонкие. Усмешка спокойная. Руки с проступающими венами. Шрамы белые, в виде магических ожогов: на боку, на плече, на бедре.
Одевается стильно и дорого, в любую эпоху всегда отличался качеством и стоимостью одеяния. Обычно одет официально, но при большом желании может напялить и синие молодежные джинсы, и удобные в полевых работах кроссовки. Гардероб Мэтра, как и его решения, зависит только от его желаний.
8. Ориентация.
Наслаждается жизнью – и сексом как ее составляющей. Во всех его проявлениях.
ЛИЧНОСТЬ ПЕРСОНАЖА:
9. Характер.
— Бог здесь один, — ответил Вольфгер.
— И это ты, — негромко сказал Кристоф.
(«Новые Боги», Пехов А. Ю.)
…и репутация остальных богов его мало интересует. Властный и жесткий Мэтр Кадаверциан, тот, которого до одури опасаются представители остальных кланов – и на которого влюбленными глазами смотрит каждая вилисса. После исчезновения Мэтра, разве не кричали громко все вокруг о равновесной жертве: да, ушли магия и опыт – но ведь ушла и опасность, которую таил в себе самый древний вампир… Что отвечали Кадаверциан? Они не слышали… Они оплакивали потерю того, кто любил их, и кого любили они. Различие лишь в том, что Мэтр любит клан, пока ему это интересно. Клан же готов за Мэтра умереть.
Слишком долгая жизнь. Слишком устаканившийся характер.
Слишком ценит веселье. Забота о клане вполне вписывается в это понятие – эта игра в любящего отца, в строгого учителя. Наблюдение за подрастающими учениками.. Знаки внимания любовницам – сперва Макетотан, потом солнечноволосая Дона. Игра прекрасна, ведь помогает ощущать себя молодым.
Старому некроманту не нравится многовековая слежавшаяся в душе пыль – он любит перетряхивать ее в стремлении ощущать себя живым. Такую же гонку за сильными эмоциями Вольфгер замечал пока только у Миклоша Бальзы. Хотя надо отдать должное главе Нахтцеррет – развлечения у него куда более кровавые и, увы, куда более пошлые, нежели у старого некроманта. Тот предпочтет не брыкающихся в конвульсиях блондинок, а…
Удивлять самого себя – да.
В пределах нормы совершить пару глупых поступков – да, благодарю за предоставленную возможность.
Заглянуть в топазовые глаза Леди Даханавар и в последний момент разрушить собственноручно построенную интригу? Если он может себе это позволить…
Докуривая сигарету пару ночей назад, он снова думал о давних поступках. Если бы он не гнался за весельем и полнотой жизни - была бы тогда война с Лудэр через полторы тысячи лет после того, как он совершил ошибку, преследуя собственные желания? Или все же Аруру создала подобного Вольфгеру – и бог не смог стерпеть претендующего на равенство с ним Эхнатона? Кто бы знал, кто бы видел в черноте старой души..
- Все проходит. – Пройдет и это.
(«Новые боги», Пехов А.Ю.)
10. Ценности и предпочтения персонажа.
В шкале ценностей на первом месте стоят интерес к жизни и свежесть ощущений. Где-то там же, разделив почетный лавровый венок победителя, расположился эгоизм – помним, что Бог один, и это Вольфгер. Но развенчивать иллюзии других вампиров по поводу их собственной неповторимости не станет – они прекрасно умудряются выступать в роли придворных шутов, когда кричат на площадях о собственном превосходстве. И чернят остальных блаутзаугерам..
Вольфгер не станет мешать шутам развлекать его – в конце концов, это занятие достаточно благородное. По той же причине он не афиширует собственную старость, позволяя Ра-Илю воспринимать его атлантом, а Фелиции – греком. Пусть верят во все эти сказки, это же весело!
Но клан Кадаверциан… О, Кадаверциан пусть верит только в своего Бога. Пусть верят слепо, утробой и животом, так же, как и любят… Мэтр улыбнется довольно и ласково, и этой награды ученикам будет достаточно. Они и не узнают, что на самом деле являются частью игры, пусть искренней, но все же игры.
Следует все же отдать Вольфгеру должное: клан и ученики располагаются в шкале ценностей сразу за адреналином и собственной персоной. Он любит их – практичной и далеко не безграничной любовью, но любовью отеческой, той, что свойствена создателю по отношению к своему творению. Любит наблюдать их судьбы. Успехи. Улыбки – такие наивные, о Эрр, улыбки! За каждого из учеников он боялся во время войны с Лудэр. Каждого хотел уберечь. И за каждого погибшего чувствовал глухую, сильную боль.
Что не мешало Мэтру каждый раз чувствовать хмельное опьянение битвы…
Сразу за учениками идет интерес исследования – ощущение родного холода лабораторий заставляет Вольфгера улыбаться. Нравятся эксперименты и исследования, особенно когда они заканчиваются удачно.
Каковы еще предпочтения Вольфгера Владислава… Любит красивых женщин – а кто к ним равнодушен? Хорошее вино и кровь третьей группы. Машины – спортивные, быстрые. С усмешкой следил, как Кристоф перенимает эту привязанность Мэтра. Это подсознательное стремление походить на Мастера..
Любит свои сигареты. Пусть будет благословен тот, кто первым придумал табак!
Нравятся глаза жертвы за миг до укуса. И глаза любовницы или любовника за миг до оргазма.
11. Биография.
Ученые назвали это время эпохой мезолита или средним каменным веком. Когда в пещере где-то на берегу Каспия раздался крик младенца – будущего Вольфгера – на Земле еще даже не до конца закончился последний ледниковый период. Невероятно давно. Так давно, что к горлу подкатывает дурнота, если заглянуть в эту бездну веков.
Ребенок был рожден в грязи, среди закоптелых стен, покрытых росписью. Сцены охоты, разумеется. Схематично нарисованные фигуры людей – натянутый лук, взметнувшееся копье. Движение, всплеск – убийство животного. Благословенная пища.
Отсветы тщательно поддерживаемого пламени плясали по стенам, и казалось, что роспись на самом деле движется и живет. Песни матери гулким эхом проносились под сводами пещеры. Детей было не мало, но выживал слишком маленький процент. У матери, например, он выжил единственный.
Язык, на котором говорило древнее племя, был странен – все больше укающие и кашляющие звуки. Уже появлялись первый пиктограммы – еще слишком сложные, чтобы их хоть кто-нибудь запоминал. Собаки – первые прирученные животные – охраняли жилище. Женщины плели сети, делали наконечники для стрел, да думали как и что сеять в необработанную землю.
«Ночь. Ему 7 лет. У него другое имя, оно означает Счастливый. Счастливый – это потому, что у него светлые глаза. Спасают от демонов... Когда темно, как сейчас, только на свои глаза и можно рассчитывать. Мальчишку оставили сторожить огонь, когда племя улеглось спать. Но просто сидеть над очагом – это так скучно! - поэтому ноги принесли его ко входу в пещеру. Здесь юный балбес замер, вылупившись в темноту леса и на белое ожерелье в высоких небесах – то, что впоследствии назовут Млечным путем. Обхватив себя руками, дрожал на промозглом ветру, не зная, не способный представить какую-либо другую жизнь кроме
той, в которой были узкая черная пещера, да спящие вповалку люди, да еще очаг и черные страшные демоны в ночи..»
Оказалось, что жизней могла быть очень и очень много… С появлением керамики и железа, с локальными войнами местных племен, с оформившимися зачатками цивилизаций… Отдельная жизнь относилась к любимому аккадскому эпосу. Отдельная – войне с Лудэр.
Впрочем, все это потом. Сперва его нашел Молох.
Откуда именно Молоха принесло в южно-прикаспийские пещеры – он не удосужился сказать. А вот цель была вполне определена – один из Первых искал учеников. Это было, когда Атум уже канул в небытие, растворившись то ли в других мирах, то ли в собственных созданиях. Молох, Урм и Сокр оставались около Основателя до последнего момента – а когда он исчез, оказались перед вопросом о том, что же делать дальше. Магия Основателя разрывала их, она была слишком огромной, чтобы восьмеро могли быть достаточным вместилищем для нее, пусть и разделенной. Подчиняясь инстинктам самосохранения, Первые начали обращать. Только Нософорус смог перебороть собственную мощь, оказавшись в состоянии своей волей сдержать магию в пределах одного тела. Остальные начали кровавые эксперименты над людьми. Кто-то из их игрушек выжил, кто-то нет – все равно всех настигло одно забвение. Остался паренек из Прикаспийских пещер. Видимо, его нельзя с рождения нарекли счастливым.
Молоху не нужно было долго путешествовать по средней Азии в поисках приемника. Насколько понял Вольфгер, Атум исчез недалеко от залива Энзели, что было всего километрах в четырехстах от его дома. Разругавшись с остальными, Молох вместе с первыми птенцами двинулся на восток в небольших каноэ, в то время как остальные отправились на запад. Это было время, когда не было необходимости в постоянных Советах – киндрэт в итоге расселились кто где. Жаль, что Земля такая маленькая – не нашли бы друг друга в последствии – предотвратили бы много войн.
Людские поселения вдоль берега Каспия в то время были редки, до каждого где-то ночь пути – поэтому пропустить возможность еды Молох и его ученики не могли. Не могли не зайти в родную пещеру Вольфгера… А вот почему выбрали именно его – это хороший вопрос. Ответа Вольфгер так и не получил.
После серии обращений их стало десять, считая Молоха. По мере углубления все дальше на восток, Мастер обучал учеников магии… Если это можно назвать обучением. Для них это было скорее мучением – за каждую оплошность Учитель карал невыносимой болью, оставлял голодать на несколько суток. Разумеется, ученики первыми возненавидели своего Создателя – до той степени, за которой последовало убийство.
Проходили века. Они, десять магов, повернули на юг где-то около современной границы с Пакистаном. На берегу Инда, около современного Хайдарабада, маги смогли парализовать тело Молоха, а его дух развеян по ветру. Тело же – эта смесь лапок саранчи и кусков сшитой плоти - осталось лежать на зеленой траве, потому что ученики бежали, не став убеждаться, что Учитель мертв окончательно. Им было слишком страшно приблизиться к поверженному голему.
Так начинался клан Лудэр.
«- Богиня-мать, чтоб ее!.. Это что за чудо? Кого это мы вызвали? Страшно…
- Молох говорил, что это, вроде, Огр… Великан-людоед.. Вроде бы.
- А ты побольше бы Молоха случал… Тьфу, даже имя его слышать не желаю. Сразу плюнуть хочется… Создатель, что б его..
- Что же не плюнешь? Если бы мы еще подождали с тем, чтобы его убивать, может, сейчас не пришлось бы тыкать пальцем в небо в этой чертовой магии!
- Прекратите вы, оба! – спорщики переводят взгляд на рявкнувшего юношу. Тот стоит сердитый. Где-то за его правым плечом маячит вызванный великан. – Я сейчас сам пойду и спрошу… Кхм… - поворачивается, кланяется в пояс существу. – Здравствуй, друг. Как твое имя?
Все трое напрягают слух, стараясь расслышать ответ.»
Да, не вся магия клана была им подвластна. Не всех существ Тысячи Сфер они знали. А сколько сгинуло бесследно, пытаясь исследовать мир клана до конца.. Скорее всего эти олухи были сожраны духами, что оказались им не по зубам. За все нужно платить: они поторопились избавиться от Молоха и ощутить себя свободными. Теперь они платили тем, что изучали магию призыва вслепую, частенько натыкаясь на непреодолимые стены.
Вольфгеры везло. У него действительно получалось договориться с духами и не убить пациента во время сеанса целительства. Звали его тогда конечно не так, как сейчас. Звали его Акшак.
Если сейчас имя Акшак связывается только с названием города древних семитов на территории Месопотамии, то знайте, что сей город был назван по фамилии династии правителей этих мест – а фамилия же, в свою очередь, питала свои корни от культа темных божеств под общим названием Акшак… Те, кто приходит ночью в облаке вьющихся змей и питается человеческой кровью, но милосердно оставят жизнь людям, что заранее позаботились о жертве Акшаку. Если напрячь память, Вольфгер может еще вспомнить лица испуганных жрецов, и как они склонялись в поклоне перед ним и его свитой, бубня себе под нос магические формулы заклинаний. Вампиров немного развлекала игра в богов – но были и другие плюсы: она давала постоянных верных доноров, и вместо мрачных легенд о чудовищах ночи, они представлялись в мифологии грозными милосердными божествами. Они могли убить провинившихся или непочтительных последователей, но могли и помочь, если им было нечем заняться от скуки. Наконец, жрецы культа Акшака получали невиданную власть в племени, поскольку могли частично защитить других его членов от клыков богов. Вольфгер не был удивлен, когда через добрых четыре тысячи лет, уже когда была открыта бронза, узнал об основании царской династии выходцами из жрецов Акшака .
От этого имени он отказался, когда Лудэр случайно обнаружили рецепт железа.
Их клан слишком рано остался один на один с необузданной магией Жизни. Это толкнуло Лудэр к экспериментам, часто фатальным для их участников, к накоплению знаний, которые они могла получить только опытным путем. Конечно, иногда заклинателям помогали духи, которых они призывали – но чаще решения находились в первых лабораториях, сперва в пещерах, потом в глиняных или вырытых в земле помещениях. Кадаверциан унаследовали от Лудэр эту любовь к исследованиям – видимо, она сохраняется где-то на генном уровне... Во время очередного эксперимента, призыватели после общения с духами обнаружили на каменном полу твердые крапинки вещества, мерцающего холодными отсветами. Просканировав вещество на опасные для существования киндэт свойства, ученые, не долго думая, провели над ним ряд экспериментов – а именно нагрели. Раскаленный феррум золотой змеей потек по желобу в камне, а когда застыл, то перед удивленными, изучающими взглядами оказался совершенно новый материал, удивительный по прочности и свойствам. Долгое время Лудэр пользовали им сами, пока после какой-то пустяковой ссоры в клане молодая Хальпа Лудэр не отдала слиток железа хеттскому царю Анитте – девчонка была его любовницей до обращения, и, вспылив, явилась к постаревшему правителю, украв секрет приготовления железа. Не то, чтобы это было принципиально, но предательницу убили, а Анитта послал людей искать по всем берегам рек железную руду.
Шел 1865 год до нашей эры. Через еще пятьсот лет железо завоевало весь Восток, а к Вольфгеру так и приклеилось прозвище, которое при первой встрече дала ему непосредственная Хальпа: Рубаум, что по-хеттски означало «Царь».
А потом... Потом черт занес клан в Египет. Хетты тогда сильно не ладили с египетской династией, повздорив из-за пограничных территорий. Политика смертных была для Лудэр не слишком интересной, вот только судьба распорядилась так, что от очередной жертвы – мальчишки-посыльного, египтянина из высокого рода, - в руки Мэтра попал лист папируса, покрытый замысловатыми иероглифами. Оказалось, что это письмо молодого фараона Аменхотеппа IV к правителю Хеттского царства, полное замаскированной под учтивость издевки и еще более умело спрятанных оскорблений. Вольфгер хохотал, скользя взглядом по иероглифам… Свиток отправился куда-то в складки правого рукава Мэтра, а сам он на протяжении ночи еще пару раз перечитал текст. Усмехался на самые удачные оскорбительные сравнения фараона. И на следующую ночь отправил учеников разыскать купцов, которым доводилось видеть Аменхотеппа IV.
Через еще пару недель клан на кораблях отплыл от хеттского порта в Средиземное море, потому что Мэтра черт дернул поглядеть на отличающегося, видимо, не дюжим умом правителя.
К моменту, когда корабль достигнет земель Египта, фараон уже издаст указ звать себя Эхнатоном, что означает «Последователь бога Атона» - вслед за культом этого бога, который решительный Аменхотеп решит насадить в Египте огнем и мечем.
Пройдет еще около тысячи лет, и Эхнатон и Вольфгер приведут некогда единый клан к войне. Но это будет не скоро.
Мэтр помнит первое впечатление от дворцов Египта. Величие огромных фигур недвижимых царей и возводящихся пирамид… впечатляло. Кровь египтян была вкусной и солнечной – словно созревшей под палящими лучами светила виноград. Соленые брызги ночного моря застывали на лице, когда он стоял на корме корабля, наблюдая за разрезаемыми кормой волнами, и ощущал такое редкое для древнего вампира нетерпение.
«Ночи в пустыне пьянят. Кровь танцовщиц в царском дворце пьянит тем более. Черные глаза египтян смутно напоминают вампиру черноту ночи в день его рождения много тысяч лет назад – мечущиеся по росписям на стенах тени и крики младенца в тишине судорожного дыхания матери. Его руку греет тепло полуголого бедра молодой смертной наложницы, уже почти засыпающей на шелковых подушках. На ее расписанной охрой шее – две точки – следы укуса. Среди узоров охры на груди – еще две, по обе стороны от соска. Пальцы Мэтра чуть ласкают теплую кожу, глаза обозревают пирующих немного рассеянно, расслабленно.
По случаю своего дня рождения Эхнатон устроил великолепный пир. Попасть на него для Лудэр не составило труда, однако Вольфгер предупредил учеников о сохранении тайны – никто из знатных гостей не должен знать, что они питаются кровью. Предполагалось, таким образом, что жертву можно выпить до потери сознания, если сделать это среди теней в саду и позаботиться о том, что она все забудет.
Фараона в общем зале, разумеется, не было. Часа в два ночи, оставив разморенную вином девушку, Мэтр с вампирьей скоростью прошел мимо стражи в закрытые коридоры дворца. Стража чуть дернулась было, но списала мелькнувшую тень на проделки демонов».
В ту ночь он обратил Макетатон – любимую дочь Эхнатона. В девочке были заметны огромные способности к магии призыва, она быстро училась, удивляя остальных Лудэр. Вольфгер, впрочем, тоже был приятно удивлен – ведь целью обращения Макетатон было получить не талантливого птенца… а инструмент влияния на ее отца, про которого он узнал очень и очень многое после того, как оказался в Египте. Узнал об операциях над человеческими телами, которые охарактеризовали Эхнатона как потенциально сильного целителя. О личности фараона, его амбициозности и целеустремленности вкупе с жестокостью к своим врагам. Несколько раз Вольфгер тайно, пользуясь своим умением двигаться бесшумно, проникал в залу, где проходили совещания Эхнатона с подчиненным, чтобы послушать о его идеях, планах и стремлениях. Видел реакцию на поднявшиеся, было, с восстанием северные провинции Египта – гнев и молниеносно принимаемые решения. Чем больше Мэтр наблюдал за царем, тем более крепла в нем уверенность, что человека стоит обратить. Ценным материалом не разбрасываются – его трепетно собирают в рядах клана.
Итак, Макетатон стал одной из киндрэт. Убежденная служительница культа Анубиса, она каждую ночь проводила в городских усыпальницах, шепча молитвы, чтобы задобрить своего бога и получить его прощение за ее самый страшный грех – обретенное бессмертие. Мэтр не мешал, хотя на его глазах сменилась по меньшей мере тысяча людских богов. Он ждал, не пытаясь вмешаться – и фараон сам пришел к вампиру.
Мэтра порадовал поворот мысли отца и дочери, когда сразу же они принялись пытливо и уверенно проводить эксперименты, пытаясь разобраться с тем новым материалом, что подкинула им судьба. Принцесса привела к отцу виллаха, и вместе они попытались соединить мертвую плоть с плотью раба. Кажется, чтобы научиться контролировать процесс обращения, а может надеясь сделать Эхнатона бессмертным без привлечения клана, Вольфгер уже не помнит. Он помнит только огромные глаза обернувшихся к нему отца и дочери, когда он вошел в лаборатории.
«- И какие же плюсы я получу? – Эхнатон смотрит на него насмешливо, сложив на груди руки, будто все еще сжимая в одной из них скипетр.
- Бессмертие и вечная молодость, - отвечает Вольфгер внимательным и серьезным взглядом. – Магия во много раз превосходящая силу ваших жрецов.
- Мне это не интересно, - хмыкает фараон, пожимая плечами.
- Я знаю… - взгляд Мэтра путешествует по его лицу, спокойному и равнодушному. – А как насчет власти? Что ты скажешь про возможность повелевать судьбами смертных? Не только весь Египет, но и вся Месопотамия будет твоя. Моря лягут у твоих ног, потому что ты не способен будешь утонуть в них. Ты сможешь отправиться на север, в те земли, о которых только слышал от купцов – знаешь ли ты, что там тоже живут люди? Те, кто никогда не подчинятся тебе… смертному царю далекой страны.
Эмоции фараона можно заметить только по едва опустившимся ресницам. Вольфгер чуть наклоняет голову к плечу, наблюдая с интересом. Он в любом случае обратит этого человека. Но уговорить его пойти на это добровольно Мэтру интереснее.
- Ты считаешь себя царем мира, правитель.. Но твой мир ограничен пределами твоей пустыни. Считаешь себя сыном бога – но твой бог не дал тебе никакого преимущества перед остальными. Ты так же слаб телом и подвержен болезням, как был твой отец – и так же отойдешь в Царство Мертвых, когда придет твой срок.. Я же предлагаю тебе истинное величие. То, которое не сможет отобрать у тебя ни один подосланный врагами убийца.
Пауза. Молчание, в котором слышно только дыхание человека. Каменные плиты у ног покрыты многочисленными трещинами, через которые пробивается хилая трава оазиса.
- Посмотри на меня, фараон.. – и, когда тот встретился взглядом с киндрэт: – Решать тебе».
Царь согласился. Вольфгер обратил его на камнях склепа под возмущенный шепот мертвых. Испив своей первой крови, птенец забылся тяжелым сном еще прежде, чем они добрались до особняка, в котором остановились Лудэр. К полудню ему стало лучше, организм перестроился часам к пяти вечера следующего дня. Эхнатон улыбался с обычной язвительностью, изволив снова испить крови Мастера. Их разговоры прятались за тяжелыми шторами от вечернего. Первый смех звенел в пространстве спальни.
В ту же ночь они разделили постель.
И началось…
Что в юном птенце отсутствовало полностью, так это уважение к Учителю. Во главе системы ценностей Эхнатона всегда оставался он сам. Вольфгера это веселило - они были так похожи – двое, возомнившие себя богами. Однако оставить это так было нельзя.. И началась борьба характеров, которая продлилась вплоть до раскола клана… Старший пытался сломить младшего. Младший усмехался над этими попытками, едко осмеивая одержимость Мэтра царственным птенцом. Мэтр злился, восхищался, давал ученику невыполнимые, не по его уровню магии, задания. Тот в итоге только учился быстрее и качественнее, за пятьдесят лет догнав столетних магов. И снова на Вольфгера выливалась волна насмешек, избавиться от которых можно было двумя способами – драться с Эхнатоном в учебном магическом поединке, из которого царственный фараон всегда выходил, наглотавшись песка, или утащить того в спальню, затыкая язвительный рот поцелуем. Мэтр сам не знал, какой вариант ему нравится больше.
Лишь единожды Эхнатон склонил голову перед учителем – в первую ночь после обращения, когда впервые попробовал человеческой крови. Мастер оттащил Птенца от жертвы, не дав убить беднягу, а после Эхнатон дал Вольфгеру новое имя: Ахсмаити, что означало «Наставник».
Ра-иль, бывший Лугат и будущий Вьесчи, посмеивался над блеском в глазах древнего вампира, который появлялся, стоило в разговоре упомянуть Эхнатона. Впрочем, Ра-иль об этом вспоминал только в редкие перерывы между попытками вернуть себе магию…
С Ра-илем их столкнул Мемфис, его улицы и площади. Они говорили о многом, положив начало веками длящимся приятельским отношениям. Лугат считал Вольфгера своим современником, а тот не мешал ему заблуждаться насчет возраста Лудэра. Именно древний вампир ткнул Ра-иля в его граничащее с безумием заблуждение, что магию возможно будет вернуть. «Смирись. Ты больше не Лугат».
«- Без магии меня уничтожат, Ах-сма-ити. Уничтожат и не посмотрят ни на возраст, ни на опыт, – в голосе Ра-иля спокойствие, но его взгляд затуманен воспоминаниями, и Вольфгер гадает, то ли это картины падения Атлантиды проходят перед внутренним взором собеседника, то ли те дни, когда магия стихий была еще подвластна ему.
- Тогда найди другое решение.
- Я не вижу его. Все попытки обратить птенцов показывают, что они просто пустышки. Лишенные и капли той силы.
Атлант чуть поводит ладонью, будто пытаясь вызвать к жизни искры магической энергии. Мэтр провожает взглядом его руку, прикрывает глаза, стараясь не представлять, что это – помнить о магии, и не иметь возможности ею воспользоваться.
- Что правит миром помимо магии? – встречает взгляд Лугата. – Деньги.
- Знания .. - эхом вторит лишенный эмоций голос.
- Артефакты?»
А так начинался клан Вьесчи.
Война началась, когда клан уже перебрался в Европу, оставив позади Создателей артефактов. Раскол начался в Греции.
Озарение пришло к Вольфгеру за несколько ночей. Тех ночей, когда к нему явилась Госпожа.
Смерть пришла к нему в момент пробуждения. Они говорили, и он колебался, еще не открыв глаза. А потом Она просто забрала Мэтра в свой мир. И после этого повода для раздумий уже не было.
Он видел бескрайний простор зеленых трав и прозрачных рек, слышал шепот бесприютных духов, видел скалистые уступы, сложенные из костей огромных животных. Темный Охотник спикировал на него с небес так стремительно, что Вольфгер едва успел поставить щит. Госпожа скривилась от использования в ее мире Магии Жизни.
Она не уговаривала, не просила, не перечисляла плюсы или минусы. Она просто заявила свои права на своего – с этого момента – слугу.
Вольфгер проснулся в холодном поту, тяжело дыша. Его ладони излучали изумрудное сияние, а пальцы покалывало от незнакомой магии.
Он покинул клан на три ночи, заперся в своем доме на окраине Фив. Там Вольфгер пытался понять, что же делать теперь, а любая попытка вызвать Магию Жизни заканчивалась только появлением изумрудного сияния.
Благо, по сути своей Магия Смерти была очень похожа на Магию Жизни – целительство и призыв. Побледневший, нервными руками он вызвал первого бетайласа. Они долго беседовали с Босхетом, хотя говорил больше дух – Вольфгеру было нечего сказать. Босхет рассказал ему все, о чем умолчала Смерть – о безграничной новой магии, о перспективах, что открывались перед его кланом, если Мэтр сможет принять решение. Выбор был прост: добровольное изгнание либо приказ всему клану отказаться от Магии жизни в пользу Магии Смерти.
Выбор был прост, и Мэтр его сделал.
Он мнил себя богом, и подумать не мог, что ученики смогут пойти против его решения. Добрая половина учеников…
А зачинщиком бунта был не кто иной, как любимый Птенец Мэтра – царственный, решительный, язвительный Эхнатон.
«- Мы не подчинимся, - в глазах Эхнатона мрачная решимость с легкой долей презрения. – Если ты предаешь саму суть нашей магии, наших знаний и нашего существования… То мы не обязаны это делать. Клан останется верен Магии Жизни.
Вольфгер молчит, переводя взгляд с одного ученика на другого. Эхнатон оборачивается, обращаясь к остальным:
- Вы не обязаны подчиниться сумасбродному решению старого Лудэра. Не обязаны предавать свою магию – то, что является главной составляющей вашей сути. Если вы не хотите… Скажите об этом. И мы уйдем..
Договорить он не успел – любимому Птенцу прилетела пощечина от Мэтра. Вольфгер сжал ладонь на волосах фараона, поворачивая к себе его лицо, зашипел в его губы:
- И кто тогда будет Главой вашего нового клана? Ты?
Эхнатон отбился магией. Ужаленная ладонь Мэтра соскользнула с его плеча. Фараон улыбнулся.
- Да, я.
Подобной наглости стерпеть было нельзя… Полетело первое заклинание – уже изумрудно-зеленая магия смерти Вольфгера. Птенец отбил его с легкостью, потом отбил еще несколько проклятий последователей Мэтра.
Вспышки молний осветили своды Зала Собраний. Хохот призванных с обоих сторон существ загремел эхом. Началась битва, в которой новый клан Смерти потерял одного из собратов… В напряженном молчаливом споре скрестились взгляды обоих лидеров - отныне окрашенные зеленью глаза Вольфгера и холодные прозрачные – Эхнатона.
После Лудэр ушли, а у их бывшего Мэтра не хватило дальновитости убить повстанцев сразу. Плиты пола запомнили чеканные шаги когда-то любимого Птенца Мэтра.
И началась война…»
Длилась она ни много ни мало полторы тысячи лет. Обе стороны несли несчетные потери. Когда-то родственники, теперь они испытывали только взлелеянную веками ненависть. Каждый новый птенец Кадаверциан был обучен убивать Лудэр – и наоборот. Попытки переговоров кончались стычками. Переписка – оскорблениями. Скоро маги уже и сами не помнили, с чего все началось, осознавая только свой долг отомстить за птенцов и любимых. Война завертелась, как чертово колесо, не оставляя ни времени на раздумья, ни здравого смысла, не окрашенного враждой.
Никогда в ту пору Вольфгер не вспоминал ни песок Мемфиса, ни теплое вино Египта, ни шутливые поединки с Птенцов – песню оружия, которое не собиралось никого убивать. Тысяча лет мира и счастья была просто вычеркнута из памяти, остался только гнев и желание уничтожить.
Когда же настал момент, когда Виттах уже буйствовала в поставленной на колени Праге, когда оставался один приказ до полного уничтожения бунтовщиков-Лудэр… пожалел. Той самой, унижающей жалостью.
От повстанцев, что пошли когда-то против его воли, ничего не осталось. Один Эхнатон с кучкой последователей прятался по подземным лабиринтам где-то под Прагой. Вместе с древней тварью Кадаверциан шли по их следам. Без стука вошли в убежище – Виттах проглотила ловушки, даже не заметив. Глазами победителей обозрели ставшие меловыми лица врагов. Только Эхнатон смотрел как всегда спокойно и презрительно, уже плетя свое заклинание. Виттах сожрала в ту ночь многих Лудэр – за какую-то долю секунды. Кто-то кричал. Кто-то дрался.
И тогда, выгнав за дверь всех последователей, Мэтр предложил бывшему ученику выбор. Вечный сон в каменном саркофаге или смерть в челюстях Виттах. Как и предполагал Мэтр, Эхнатон выбрал сон.
Так были сохранены остатки древнего клана Лудэр, его знаний и опыта. По крайней мере, эта версия была общеизвестна. Последнее оскорбление жалостью обернулась ярлыком благородства, очередной заслугой милосердного бога..
Началось время мира – а ведь многие Кадаверциан даже не помнили жизни без этой вечной войны.
Они жили скучно и просто. Покинули Прагу вместе с остальными кланами, обосновались во Франции. Затаились в своих особняках, шокированные собственной мощью. В голове не укладывалось - вырезать весь клан Лудэр… Всего за пару ночей. Они накапливали знания. Старались уйти в тень. Молодежь опасалась участи Обайфо, а Вольфгер не стал переубеждать их, что Обайфо на самом деле не существовало. Он снова принизил себе возраст до приемлемого, позволив Фелиции спорить с Рамоном – египтянин глава Кадаверциан или грек. И каким-то образом его имя снова сменилось, став тем, что Мэтр носит сейчас – что-то европейское, с ярко выраженным «вульф», хотя он никогда не имел отношения ни к волкам, ни к Грейганнам. Видимо, так его прозвали за острые зубы вызванной им Виттах.
Жизнь стала состоять из мелких интриг и такого же мелкого удовольствия. Никаких по-настоящему ярких впечатлений.. Что поделать, если больше таких Лудэр в этом мире не будет.
Что поделать, если это был его выбор.
Потом была Москва. И та дождливая ночь 12 сентября 1977 года. Ночь, когда его убили.
Кто, почему, зачем – этого Вольфгер пока так и не узнал. Для него тогда все закончилось. Бог был повержен и отправлен в вечное прозябание где-то на границе миров – в своей машине, со своими сигаретами, в непрекращающуюся ночь. Благо, он этого не помнит.
Новый виток начался десять лет назад, и имя ему было Кристоф Джулиан Фредерик Альбьер.
«Именно его встревоженную физиономию Мэтр увидел в первый момент, как очнулся. Попытался сесть, но понял, что тело его не слушается. При попытке заговорить долго кашлял – легкие отвыкли набирать воздух для того, чтобы произвести звук. Вольфгер прокашлился, поддерживаемый Кристофом, потом все же смог сесть, прислонившись к стене.
- Что произошло? Мы с кем-нибудь дрались? – спросил непонимающе.
И с удивлением наблюдал за тем, как Кристоф прикусил губу, сдерживая эмоции, как сжимал кулаки, мотал черной шевелюрой… Подобные истерики были птенцу совершенно не свойственны, а Вольфгер на знал, что повод для них вполне весомый. Двадцать пять лет прошло с тех пор, как Кадаверциан потеряли надежду его найти или воскресить. Двадцать пять лет – и вот теперь он просто спрашивает, с кем они дрались, и какое проклятие смогло его вырубить..
- Кристоф?.. Что произошло? С кем мы дрались? Как меня отключили? – зарылся ладонью в шевелюру ученика, потрепав успокаивающе, как треплют по холке верного пса. – И почему, во имя Аруру, ты ведешь себя как смертная истеричная женщина?!
Кристоф расхохотался, услышав любимую ругань. Ту самую, с перечислением поименно всех древних богов.
- Ничего не случилось, Мэтр. Позволь помочь тебе подняться… Вот, выпей, - ученик протянул свое запястье. Глаза его сверкали ярко-зеленым. – Пей, тебе нужна кровь. А потом позволь мне проводить тебя до убежища, где ты сможешь восстановить силы...»
После Кристоф ему, конечно, все рассказал. И про исчезновение, и про все годы, что Мэтр отсутствовал. Не сказал только одно – кто и зачем заставил Вольфгера покинуть подлунный мир. А еще больше Мэтра интересовало как – все же он не неофит, чтобы можно было просто прикончить его в подворотне.
Птенец был искренне счастлив видеть Мэтра живым, хоть и очень раздраженным. Улыбка ученика в итоге даже вызвала ответную, Вольфгеровскую. Но на просьбу отправиться вместе с Крисом к остальным магам в Москву Мэтр ответил решительным отказом.
Все время разговора он прислушивался к своему телу, к его реакциям, а главное – к скрытой в нем магии. И Мэтру совсем не нравилось то, что он ощущал… Если раньше он был как переполненный сосуд, в который с трудом могла вместиться вся необходимая магическая мощь, то теперь ощущал себя почти пустым – горлышко сосуда было на целых две трети лишено прошлой магии. Ни о какой Москве не могло быть и речи, пока он не ощутит, как магия едва удерживается от того, чтобы расплескаться далеко за края сосуда…
Кристоф с неудовольствием покидал вновь обретенного учителя. Было оговорено пока не говорить остальному клану о воскрешении Мэтра – пока тот не примет решение появиться в Москве. И начались кровавые эксперименты по возвращению магии в полной мере… Походы в Мир Смерти прерывались только на еду. Часто он вообще не выходил из лаборатории по трое суток, забывая о еде, застряв где-то между Миром Смерти и реальностью, весь погруженный в свои мысли и выводы.
И работа стала давать результат… Сперва на пару чайных ложек, потом все больше и больше закрывалось горлышко сосуда. Во уже сосуд полон – и Мэтр празднует это вместе с хрупкой девчонкой из смертных, почти не вспоминая о своих планах сохранить ей жизнь – он, конечно, не Миклош, но повод оправдывает отсутствие осторожности.
Но всего этого было мало – нужен был непрерывный поток магической энергии, пронизывающий его тело, как раньше. И Вольфгер ушел в Мир Смерти, поселился в нем на две недели, чтобы Мир принял его, а он снова принял необходимую магию. Когда после Мэтр вышел в реальность, он упал, где стоял, и уснул где-то между операционным столом и жестким креслом для наблюдений. Сон длился трое суток… А пробудившись, он ощутил себя прежним. Полноценным. Живым от целительного потока родной магии…
И вот он снова в Москве и снова глава клана. Отшельничество в хижине под Нижним Новгородом закончено, пора приниматься за дело. А похоже, в его отсутствие, дел накопилось немало..
12. Таланты и навыки.
В совершенстве, вплоть до вызова и управления Виттах – магия призыва, которая с самого начала была ориентирована на проведение боевых операций и использование призванных существ против врагов клана. Глубокие познания во всей научной стороне магии Кадаверциан: эксперименты по изучению и созданию некроматических существ, эксперименты с целительством, превосходные знания человеческих тел (мертвых и немертвых), хуже – познания в анатомии некроматической нечести, что обитает в Мире Смерти – этих, увы, не всегда удается положить под нож.
Из оружия привык к египетскому кхопешу – изогнутому мечу, также к боевому топору шумерского образца и к дальнобойному луку из тех, что носили аккадцы. Классический европейский прямой меч недолюбливает, так как ощущает кхопеш гораздо более удобным и маневренным, нежели широкие и громоздкие мечи европейцев. Во время схватки создает из Магии Смерти либо один из перечисленных видов оружия, либо обычный бич.
Плюс – накопленный тысячелетиями опыт и огромное количество языков, многие из которых забылись. Обширные знания древнего эпоса.
13. Ваш персонаж и мир клана.
Бывает там.
14. Отношение вашего персонажа к другим расам.
Про лилитов знает очень мало. Они интересны Вольфгеру, он хотел бы изучить их – живыми и мертвыми. Ради достижения своих целей готов к сотрудничеству с ними.
Оборотни – тоже самое – ради своих интересов запросто заключит альянс.
Людей воспринимает скорее как пищу, интересуется лишь теми, кто а) сочиняют эпические поэмы, которые Вольфгер так любит, б) потенциально пригодны для обращения, с) могут быть использованы как примитивные шпионы в качестве личных доноров представителей других кланов.
ОБ ИГРОКЕ:
15. Ваш опыт в текстовых ролевых играх?
Не большой.
16. Связь с вами.
460378386
17. Вы и форум.
Только что пришел.
_____________________
Служебная записка:
1. Все моменты с использованием персонажа Эхнатона оговорены с игроком.
2. В тексте анкеты используются «Эпос о Гильгамеше», «Новые боги» А.Ю.Пехова, упомянуты боги и богини: Эрр – аккадский бог войны и чумы, Иштар – аккадская богиня плодородия, Аруру – аккадская богиня-мать, которая из глины создала Энкиду, соперника Гильгамеша, равного ему по силе.
3. Игрок будет счастлив, если ему укажут на ляпы в датировках и географических названиях, но снимает с себя ответственность за объем анкеты…
Отредактировано Вольфгер Владислав (2011-07-02 04:55:27)
