Дубовая дверь отсекла вампиров от предрассветных сумерек, надежно защитив от первых пробуждающихся лучей рассвета. Пока. С каждым мигом ночная мгла уступала место дневному свету, а с ней должны были уйти и хозяева ночи.
Проще говоря - настоящие владельцы дома совсем скоро бы проснулись, возможно - умудрились бы довериться свету лучины и спуститься на сокрытый в сумраке первый этаж. И встретить столь опасных сожителей.
Сегодня у Якоба не было сил слушать лепет смертных, да и желания, впрочем, тоже. Он потянул Лудэр прочь от двери, отступая вглубь дома. Хотя Акира и сама подалась вперед, нет, не пытаясь уйти самой вглубь дома, но прижимаясь к впустившему ее Сулату.
В общем-то Якоб не был против. Особенно против последовавшего поцелуя - он, что, дурак что ли? Наоборот, после недельной разлуки ощущение было достаточно приятным и острым, что бы пробиться даже через окутывавшее колдуна марево усталости.
Пусть Якоб не проснулся настолько, чтобы вернуться к привычному невозмутимому состоянию, но дымил и плевался ядом он как заправская химера. Тем более, что краткий миг удовольствия, подаренный гостьей, разве что раздразнил огнепоклонника.
- Оооо, подожди, дай мне понять тебя правильно... - Асиман закатил глаза, всем своим видом выражая глубокое презрение к женской логике собеседницы, - И вообще поверить в то... Что ты сожгла дом своего обожаемого мастера, а заодно подожгла соседние постройки, потому как тебе не понравилась обстановочка?! О, Пламя!
Дальше Якоб потерял слова и просто буравил Акиру злобным взглядом, явно рассчитывая прожечь в женщине дырку. Но, по-видимому здесь что-то не ладилось, и нарушительница его бесценного спокойствия все так же целой и невредимой пребывала подле. Асиман наконец перестал тратить свой пугающий взор на безполезное дело, и глухо зарычав, поволок заклинательницу в тайный ход, скрытый за дверью чулана.
- Я прежде полагал, - саркастично протянул Якоб , спускаясь под землю по винтовой лестнице, - что пиромания - исключительная привилегия моего клана, и никак не может быть заразна.
В конце концов это кредо большинства Асиман - огненный шар решает любую проблему.
В свете исходившем от пальцев колдуна, блеснули отраженными огнями глаза и острые клыки. Похоже, Асиман не злился, зато ехидничать и плеваться ядом у него получалось не хуже чем у мифических ламий. И самое плохое - он был уверен что Лудэр никуда из его подземелья до рассвета не денется. А значит можно дать волю ехидству - в конце концов это все что оставалось - Пламя всепожирающее, как же он устал! Яркие огоньки лишь сгущали тени, и потому не было заметно как опирается пиромант на стену. Зато и тени усталости на лице, заметные даже в сумерках, в золотистом свете углубились, так что было еще заметнее насколько осунулся колдун за последние дни.
- Можно подумать - сварливо заметил Якоб,- Что я славлюсь тем, что выставляю сородичей на солнце...
Нет, Сулат этим не славился. Хотя бы потому что изыскивал и более интересные способы выразить свою нелюбовь к собратьям... Но сейчас он явно был не в том настроении чтоб не ворчать. Тем паче что растерялся, не зная какой именно беды ждать от вернувшейся к нему красавицы.
За последнюю неделю Асиман как то смирился с тем что, произошедшее было не более чем помутнением рассудка, глупой шуткой самолюбия и не подавленных до победного конца инстинктов. Хотя и признавать такое было откровенно тошно. Зато никто о произошедшем не знал... А Якоб собирался молчать.
Страх и неприятие нравились ему куда больше снисхождения, и тем более - жалости.
Лаборатория за время отсутствия заклинательницы изменилась немного, но разительно. Помимо жаровни, полыхавшей ярче обычного, и каменной башенки возле стола вырывалось тусклое мерцание. Атанор - редчайшая алхимическая печь, которую Якоб, по видимому, доставил из своей египетской лаборатории. Внутри, на промасленных бревнах, нагревалось "философское яйцо" - хрустальная сфера, в которой и варился камень. Якоб, которому ждать результатов кальцинации оставалось еще как минимум месяц, лишь мимоходом взглянул за безумно дорогое смотровое стекло. Да, алхимия всегда была трудоемким процессом пожирающим уйму времени, а судя по количеству баснословно дорогого стекла и прочего оборудования - и уйму денег. Вся обстановка, несмотря на баснословную дороговизну выглядела слегка встрепанной, поцарапанной еле заметно, как бывает с часто использующимися вещами, которыми их владелец пользуется. В комнате плыл запах ладана и камфоры.
А еще в прежде столь откровенно рассчитанной на одного жильца комнате появилось второе кресло. Стоящее, как ни странно не за столом, но в стороне. Щеголяющее алой обивкой и сибаритски широким сидением, работать за ним было невозможно.
- И что же случилось, что в такой спешке ты искала меня здесь, Акира? Помимо пожара, поскольку этим я заниматься не стану. - право сказать правду или промолчать, Якоб оставил за Лудэр, которой и предназначалось кресло.