Были среди детей Лилит такие кланы, нахождение представителей которых на территории города могло считаться редким и приятным сюрпризом. К примеру, саванши, которые густо населенным лилитами мегаполисам предпочитали Будапешт и Иерусалим; арианы, которые просто не могли сосуществовать со своими сородичами в большом количестве. К числу подобных сюрпризов относились и мортреды, но приятными их Джио не считал - по крайней мере, не воинственную их часть. Особняком от всех стояли Неприкасаемые - заполучить их представителя в свою свиту мечтал каждый Князь; не только престижно и красиво, но еще и полезно. И если раньше Нью-Йорк радовали своим присутствием только заезжие гастролеры, которые яркими фейерверками поджигали город и оставляли за собой вскруженные головы и замечтавшиеся взгляды, то теперь Большое Яблоко посетила рыбка покрупнее. Хотя по отношению к Нойманну формулировка "рыбка" Гаэлю не нравилась - он назвал бы немца скорее экзотичной бабочкой. Бабочкой, которую хотелось посадить себе на ладонь и удержать, не сжимая при этом руку в кулак.
Про Августа суккуб знал и раньше, хотя лично встречаться им еще не доводилось - когда немец покинул город, Джио был еще только старейшиной, а городом заправлял незабвенный Роули, мир его праху. Теперь же, когда фэйр вернулся, лилиан не хотел торопиться, проявлять излишнее нетерпение, давая тому время обустроиться в городе, почувствовать себя комфортно, а главное - почувствовать разницу. Визит Князя к масану совпал с выставкой, которую последний проводил в одной из своих галерей. Интерес к искусству, особенно - живописи, был у Гаэля неподдельным, так что на экспозиции он не скучал, с удовольствием рассматривая гениальные работы автора. Точнее - не скучала, так как сегодня (слушаясь своей интуиции) для встречи с фэйром суккуб выбрал женскую ипостась. К соблазну Джио не прибегал, скромная фигура Вирджинии не притягивала особо жадных взглядов, а потому лилиан мог просто наслаждаться работами, вежливо давая хозяину время заметить гостью.
Дождавшись, когда толпа возле Августа несколько поредела, Вирджиния приблизилась к нему, глядя, впрочем, не на масана, а на полотно, около которого он стоял. 
- Творцы так давно не радовали наш город своими работами, - тонкие пальцы пробежались вдоль холста, не касаясь, но будто на расстоянии оглаживая неровную поверхность. - Город без вас совсем не тот, maestro Нойманн, будто сам дух Искусства покинул его улицы и стены, - только теперь лилиан посмотрела на художника и мягко улыбнулась, протягивая ему руку. - Вирджиния Моран. Почитательница вашего таланта.

ООС: внешний вид: женская форма. Жемчужно-серое платье в пол, с открытой спиной. На пояснице видна крошечная татуировка в виде королевской лилии. Волосы свободно рассыпаны по плечам, на шее неброское украшение из тонких серебрянных нитей.

Отредактировано Гаэль Лилиан (2011-10-20 22:11:50)

Вирджиния мягко улыбнулась, когда холодных пальцев коснулись губы фэйра - сплетни о скверном характере художника пока не подтверждались. Август тоже повернулся к картине, и суккуб невольно залюбовалась его профилем - все же красота Неприкасаемых затмевала даже искушающий облик лилианов. Сейчас можно было позволить себе замечать такие детали - в женском облике Джио настойчиво поддерживал легенду не связанной с Князем лилианки, а потому, когда можно было позволить себе расслабиться, и правда становился немного рассеянней и раскованней.
- Кто же не знает maestro Нойманна? - взгляд снова невольно вернулся на полотно, и вновь заговорила суккуб не скоро, зачарованно рассматривая невероятно живое, словно дышащее изображение. - Это непередаваемо, Август, - едва слышно выдохнула Вирджиния. - Это словно за миг до конца - долина выглядит совершенно безмятежной, ничего еще не предвещает беды, но пройдут еще мгновения, и такой как прежде ей уже не стать никогда. Все сгорит дотла, - всего на секунду темные глаза вспыхнули жадно, словно подобная перспектива захватывала лилиан, и снова лицо было безмятежно. - Видимо, этим отличается талант от гения. Талант способен передать одно прекрасное мгновение, гений способен рассказать, что было до и что будет после. Я в восхищении, maestro, - Вирджиния чуть склонила голову, отдавая дань уважения художнику. Подхватив с подноса проходящего мимо стюарта бокал шампанского, суккуб сделала глоток, пряча за хрусталем чуть лукавую улыбку. - Скажите, Август, каким вы находите Нью-Йорк после семилетней разлуки - изменился ли город на ваш взгляд, и хороши ли эти изменения? - начинать следовало издалека, тем более лилиан так и не решила, собирается ли она раскрывать свое инкогнито. Скромно, без наглости и нажима, Вирджиния взяла немца под руку, неспеша проходя вдоль других работ - теперь, когда людей в галерее стало заметно меньше, картины выглядели по-другому, словно... чище.

И все же плюшевым фэйр не был - Вирджиния только спрятала очередную улыбку за бокалом, услышав его слова о надоедливом лесанге. Делиться собственными впечатлениями о покойном Роули было бы неуместно, тем более что даже у дипломатичного Князя не всегда находились литературные слова для Правящих.
- Драконы над нашими головами обеспечивают нам спокойствие, maestrо, - в ответ на мягкую, похоже, только теперь настоящую улыбку художника лилиан тоже улыбнулась - тепло, искренне, отчего лицо стало выглядеть даже немного детским. - Странно искать тишину посреди Манхэттена, но, надеюсь, вам и правда нравится у нас, Август, - слова "у нас" звучали как-то слишком по-хозяйски, но суккуб этого не заметила. - Город покинуло немало личностей, о которых никто не станет тосковать, но все чаще новые, интересные лица появляются здесь - еще несколько лет, и Нью-Йорк будет неузнаваем, - пылкий энтузиазм сменился мечтательностью - о своем городе Князь мог говорить часами.
Резкая остановка действительно была неожиданной, но Вирджиния не делала попыток отойти, чтобы не быть так близко к масану. Рассматривала его лицо снизу вверх немного взволнованно, с немым вопросом в глазах - неужели она успела чем-то обидеть художника? Когда прозвучал мягкий вопрос Августа, суккуб улыбнулась немного смущенно и склонила голову чуть набок, все так же не пытаясь отстраниться.
- Простите, maestrо Нойманн, прежде чем увлекать вас пустыми разговорами, мне следовало узнать, есть ли у вас время на них, - лилиан не кокетничала, не флиртовала с немцем - ее глаза смотрели на фэйра открыто, а в воздухе не ощущалось даже намека на Соблазн. - Что вы можете мне предложить? Свое общество, в первую очередь. Свою откровенность - если это будет вам угодно. Свое внимание - если мои слова того заслуживают.

Приятное и так давно забытое ощущение - суккуб была по-настоящему очарована художником. Творец, гений - это сквозило в каждом слове, в каждом жесте масана. О, он прекрасно знал себе цену, и не было нужды рассказывать ему о его же достоинствах, но про себя Вирджиния с удовольствием отмечала каждую мельчайшую деталь, откладывая ее в памяти. Был ли это самообман, или правда таковым было влияние жеской сущности, но мадемуазель Моран и правда могла себе позволить такую роскошь, как быть легкомысленной. И быть очарованной.
- Просить вас о большем - означало бы злоупотребить вашим дружелюбием, - уголки губ чуть дрогнули, превращая мягкую улыбку в лукавую. Пристальный, внимательный взгляд фэйра лилиан выдерживала спокойно, не отводя глаз и не переставая улыбаться ему. Торопиться и переходить к главному, ради чего она и появилась здесь, теперь уже не хотелось - Август удивительным образом действовал на суккуба, хотелось просто расслабиться и никуда не спешить, позволить событиям самим распоряжаться собой. Масан так и не сделал попытки ни отстраниться от нее, ни приблизиться, и Вирджиния непринужденно нарушила странную близость сама, повернувшись к очередной картине и рассматривая ее. Это полотно отличалось от других мрачностью, серостью тонов - свинцовое предштормовое небо и темное, почти черное море, на фоне которых виднелась невысокая, яростно атакуемая волнами скала. На камнях, неизвестно откуда взявшись там, росло одинокое, продуваемое всеми ветрами деревце. Шторм гнул его к земле, но не мог сломать. Вирджиния невольно поежилась - таково было влияние настоящего, волшебного Искусства - на мгновение показалось, что это дерево - она сама, а яростный ветер рвет ее на части, силясь сбросить в море. - Я получила даже больше, чем ожидала, maestro - спасибо вам. За эти эмоции, за это волшебство, кажется, мне не хватало этого... - Предложение масана застало лилиан врасплох - широко распахнув как всегда тревожные глаза, она некоторое время внимательно рассматривала лицо Августа, будто искала в его глазах подвох. Затем же вновь улыбнулась, медленно кивнув: - Это была бы большая честь для меня, maestro Нойманн. Вы хотите сделать это сейчас?

Глупо, но лилиан чувствовала себя как школьница, удравшая с уроков. Давно уже Князь не позволял себе вольности разгуливать по городу в одиночестве, без охраны, но сейчас Вирджиния не без удовольствия ускользнула вместе с фэйром через черный ход, минуя рыцаря, который ждал возвращения Князя. Конечно, такое ребячество не могло продолжаться долго, поэтому уже в автомобиле суккуб отвлеклась на связь с Этвудом, прося его предупредить Проклятых, чтобы те не устраивали переполох. Ехать пришлось недалеко - квартира Августа находилась также на Манхэттене, от апартаментов лилиана ее отделял только Центральный Парк.
- Не откажусь от бокала белого вина, - рассеянно кивнула Вирджиния, рассматривая жилище художника. Оказываться в чьем-то доме всегда было интересно - если только, конечно, цель визита позволяла осмотриваться и любопытствовать. Разглядывать вещи хозяина и угадывать по ним характер их владельца. Впрочем, совсем скоро внимание лилиан переключилось с мебели и декора на нечто более увлекательное - масан оставил ее на некоторое время одну, и взгляд Вирджинии упал на пару карандашных эскизов на журнальном столике. Суккуб все еще рассматривала их, когда вернулся немец - руки, державшие рисунки, дрогнули, а на фэйра смотрел тревожный, взволнованный взгляд влажных глаз. - Это прекрасно, maestro, хотя и очень жутко. Похоже, лучшие свои работы вы оставляете только для себя, - лилиан взяла себя в руки и улыбнулась Августу в ответ так же приязненно. - Полностью доверяюсь вашему выбору, maestro Нойманн, и... - теперь уже в глазах Вирджинии зажглись по-настоящему лукавые огоньки, а во взгляде на художника появилась что-то новое, - ... и отдаюсь вашей прихоти.
Приятно было в кои-то веки не думать о последствиях, не рассчитывать наперед, к чему приведут опрометчивые поступки и кто будет за них платить. Странно, но суккубу даже в голову не пришла мысль о том, что искусство масанов может быть опасно, и в первую очередь - для того, кто становится его объектом.

Если фэйр рассчитывал, что смысл его страшных эскизов ужаснет Вирджинию, то зря - когда она поняла, о чем он говорит, в душе шевельнулось то самое темное, что уже подавало голос, когда она рассматривала его картины в галлерее. Когда бурная фантазия рисовала в воображении уничтоженную огнем долину. Эта новая, темная сторона личности художника интересовала суккуба, манила к себе.
Тем не менее, послушно оставив эскизы, лилиан последовала за Августом, ближе подходя к холсту. Имея уже опыт позирования, ожидала, что придется несколько часов провести в одном неудобном положении, однако масан, казалось, только запечатлел ее лицо в памяти с помощью своих пальцев, и тут же приступил к работе. Единственное, что, похоже, требовалась на данном этапе от Вирджинии - это не мешать; первая и последняя попытка заглянуть за плечо фэйру наткнулась на упреждающий взгляд. После этого суккуб, предоставленная сама себе, продолжила знакомство с жилищем художника, с нетерпением ожидая завершения его работы.
Когда наконец послышалось его разрешение, Вирджиния быстро приблизилась к мольберту, рассматривая картину теперь уже вместе с ее автором. Фэйр не зря носил громкий титул гения - эта работа в очередной раз доказывала это. Он не просто воспроизвел внешность лилиан на холсте и даже не запечатлел ее образ, он раскрыл то, что было скрыто от чужих глаз. Лицо суккуба сейчас, когда она внимательно, мазок за мазком, рассматривала картину, куда больше походило на отражение в водной глади, изображенное Августом. Черты стали четче, острее, карие глаза потемнели, став черными, правый даже немного косил. И выражение лица из смешливо-встревоженного стало более жестким, цепким - будто проявлялась та самая печать власти, которую смог уловить масан. Все это смягчилось и исчезло, едва только Вирджиния обернулась к художнику.
- Bravo, maestro! Мне часто вменяют в вину красноречие, но сейчас я понимаю, сколь скуден мой словарный запас - я не могу выразить всю глубину восторга, который вызывает ваша работа. Скажу без ложной скромности, что мне приходилось уже позировать для многих художников, но ни один еще не заглянул так глубоко, как вы... Спасибо, - чуть привстав на носочки, лилиан признательно коснулась губами щеки немца. Тщательно выверенная задержка, достаточная для того, чтобы успеть согреть его скулу своим дыханием, и суккуб отстранилась, вновь улыбаясь тепло и беззаботно. - Итак, вы задали мне две загадки, maestro. Первая, на которую я не жду ответа от вас, но надеюсь все же разгадать в будущем - какой же на самом деле Август Нойманн, который не пускает никого дальше прихожей своей души? А вторая... - не сдержав серьезный тон, Вирджиния тихо рассмеялась. - Ваша символика все же поставила меня в тупик, maestro - скажите, что означают перья?