На самом деле, спроси кто-то у Марцелла неожиданно о его принадлежности к клану - он задумался бы. Клана, действительно единого и цельного, как такового не существовало - заносчивые урды, чувствующие себя вершиной эволюции, каким-то образом поставили себя выше остальных, рассматривая два остальных ответвления Жнецов, как придатки, бонус, который можно использовать, а можно отложить в сторону. А главное - вовсе необязательно принимать во внимание их мнение. В глазах верда все выглядело донельзя логичным: урды заигрывали с Хаосом - не ради выполнения своего "предназначения", но ради получения силы, как следствие - злили Проклятых. Марцелл, тогда еще дипломат на службе клана, хотел остановить эту войну, а в качестве благодарности получил труп Хелены и вечное одиночество...
От резкого вдоха кончик сигареты раскалился, и в темноте стали видны злые, холодные глаза кельта. Через несколько минут, когда все начнется, этот огонек сможет выдать его, а пока можно было позволить себе забить легкие дымом - так лучше думалось. Вспоминалось. С недавнего времени воспоминания были единственным местом, где Марцелл мог почувствовать себя счастливым. Мог видеть прекрасное, улыбающееся лицо Хелены, внимательные, умные глаза Ширу, в которых тогда еще не было горечи и ненависти. Сейчас это казалось уже невозможным.
Отбросив в сторону окурок и неуместные игры памяти, верд поежился и обхватил свои колени. Он сидел на парапете одной из крыш неподалеку от места, где все должно было случиться. Конечно, свое присутствие Видящий скрывал - как от чайлда, так и от наемников, которым вскоре предстояло пополнить собой длинную череду мертвецов, тянущихся за ним. В то, что сегодня к этому хороводу суждено присоединиться Ширу, а не Святым, Марцелл не верил. Когда-нибудь - обязательно. Но не сегодня, и не от руки убийцы.
Присутствие урда на борту, конечно же, стало известно еще до того, как самолет опустился в Ла Гардии. Такого почетного гостя должны были бы встретить рыцари - встретить и убить, если только у него не было внятного объяснения, почему он заявился в Большое Яблоко. Марцелл не сомневался, что объяснение такое у Ширу есть, и визит закончится мирными переговорами с Князем или властью стражей в Нью-Йорке - его это не устраивало. Фридрих не отказал полезному союзнику в такой малости, как пара лишних часов на то, чтобы Ширу мог уделить внимание сначала Мастеру. В такие рекордные сроки организовать встречу на должном уровне было, конечно, сложно, но кельт не зря ел свой хлеб - контакты, информация, сплетни и вести о передвижениях кого угодно и когда угодно стекались в его руки словно сами по себе. Шестеро наемников саванши согласились заняться Отсекающим; Марцелл мог наблюдать это издалека с помощью духов, но предпочел все же явиться лично - своеобразное проявление уважения к чайлду.
Стало холоднее. Нью-Йоркские ночи не баловали теплом даже весной, но верд мерз совсем по другой причине. Он проснулся. Он предчувствовал смерти и не хотел это пропустить. Видящий тихо выругался под нос и натянул на руки перчатки - ладони были просто ледяными. Одновременно с этим потянулся к духам, которые находились сразу в нескольких точках города - аэропорт, шоссе, склад, со стороны которого должны были появиться Святые. Все действующие лица, как по хорошо отлаженному сценарию, стягивались к нужной точке, а Марцеллу оставалось только наблюдать.
Не выдержал - вздрогнул. Еще не увидев, но уже почувствовав приближение птенца - несмотря на всю злость, которую верд испытывал по отношению к азиату, сама кровь в нем бунтовала против того, чтобы оставаться в стороне. Когда же Ширу наконец попал в поле зрения Мастера, тот словно потерял интерес к происходящему - на лице птенца было написано непробивное спокойствие, оно говорило кельту об окончании боя больше, чем сами события внизу. Равнодушно наблюдал за тем, как льется на холодный камень кровь - призванных тварей, Святых, самого Ширу. Где-то внутри жадно копошился Анку, Марцелл чувствовал его разочарование - они оба ошиблись, сегодня не умрет никто. Урд, с его закостенелыми понятиями чести, мог убить собственную сестру, но не желал отбирать жизни наемников. Видящему казалось, что он может слышать мысли чайлда на этот счет - они ведь не при чем, верно? Хотелось забраться ему в голову, выжечь все лишние воспоминания, выжечь всю ту чушь, что стояла между ним и Мастером... Но кто сможет выжечь воспоминание о мертвой Хелене из головы самого Марцелла?
Бойня закончилась, так и не увенчавшись смертью. Холод медленно отступал, ощущение присутствия - тоже. Перестав таиться, верд мягко спрыгнул на землю, равнодушно переступая через беспамятные тела саванши и неспеша, заложив руки в карманы брюк, приближаясь к птенцу. Слаб, изможден, почти опустошен. Но все так же жив и все так же горд - урд продолжал стоять, хоть и тяжело опирался на меч. Марцелл почувствовал подкатывающее к горлу бешенство - ему не хватало только одной, крошечной искры для того, чтобы все же сорваться и лишить чайлда жизни прямо сейчас. Сейчас это было бы так легко. О последнем Видящий подумал нарочито громко.
- Добро пожаловать в Нью-Йорк, Ширу.

Искры не последовало - как и всегда, Ширу был вежлив, что называется, убийственно. То, что другие принимали за холодность, Марцелл считал последствиями происхождения и воспитания, которые нельзя было выбить из азиата ни столетиями рядом с Мастером, ни долгим пребыванием среди европейцев, ни тысячелетием в качестве Жнеца.
- Это я, - глухо подтвердил верд, словно отвечая на совсем другой вопрос. Оставив между собой и чайлдом не более полуметра, наблюдал за тем, как он отзывает оружие и выпрямляется. Чувствовал разочарование от того, что тот остался жив, в то же время понимая - еще больше был бы разочарован, окажись Ширу недостаточно хорош и позволь он убить себя Святым. - Годы, которые потратили на тебя я и Ринальдо, оказались бы бесполезными, если бы шестеро выскочек смогли остановить тебя, - равнодушно, презрительно. - Воистину прекрасный город - Отсекающие не рискуют переходить его границы, кажется, им вредит здешний воздух, - лицо кельта перестало быть безучастным, губы искривились в неприятной улыбке. Стянув зубами одну из перчаток, провел большим пальцем по скуле птенца, стирая с нее кровь и пробуя ее на вкус. - Кровь пернатых в этом коктейле явно лишняя, - красноречивый взгляд скользнул по телу азиата вниз, к его разрезанным запястьям и асфальту, на котором слабо блестела в свете луны темная лужица. - Что ты забыл здесь, Ширу? Ищешь легкой смерти? - хорошо представлял себе, как тяжело сейчас стоять чайлду перед ним, отчетливо ощущал его боль, и от того был только еще более нетороплив. - Или, быть может, хотел увидеть меня? - улыбка вышла нервной, злой. Еще один шаг навстречу, сокращая дистанцию до минимума - холодные, влажные глаза Марцелла намертво вцепились в лицо ученика.

23:15

- Ну конечно, волк приехал просить за своих маленьких волчат, - улыбка на лице верда стала еще более мерзкой, крысиной, а слово "просить" он особо выделил интонацией, зная, как болезненно это для гордости азиата. - Или правильнее сказать, что ты явился сюда, чтобы облагодетельствовать этот город соседством со Жнецами? Как удачно для вас, как вовремя появился этот вирус, как поразительно скоропалительно мрут овцы, создавая тем самым проблемы лилитам... Скажи мне, Ширу, кого из Прядущих пришлось посадить на цепь для создания этой заразы? Скажи мне - используя целителей, ты вспоминаешь о сестре? Скажи мне, Ширу, как часто ты думаешь о ней?! - голос кельта, сорвавшийся на крик, оказался слишком громким для этой подворотни - было слышно, как шарахнулись врассыпную испуганные крысы. Марцелл замолчал, устало прикрыв ладонью глаза; не помогало - перед мысленным взглядом все еще стояло лицо Хелены. Образы последующих чайлдов были гораздо более поистерты, забыты - вероятно потому, что с самого момента их появления Видящий был готов к их смерти. Тревожась, он потянулся мысленно к Фрее - увидел ее глазами цинковый стол с ювелирно разрезанным телом на нем, ученица была полностью увлечена своим занятием, даже не заметив присутствия Мастера. Пока она находилась в Амстердаме, Марцелл мог быть спокоен за нее, но о том, что такое спокойствие, он забыл уже давно. - Множество? - насмешливо переспросил кельт, после чего обхватил лицо птенца ладонями, испытующе заглядывая в его глаза и перестав даже моргать. - Пускай, Ширу. Пускай волчата выполнят свою работу, подчистят грязь с улиц этого и еще множества прекрасных городов, - голос Видящего звучал теперь едва слышно, походил на ласковый шепот. - А потом я буду наблюдать за тем, как вас одного за одним вырежут - как того и заслуживают дикие звери, - улыбка сменилась презрительной гримасой и Марцелл брезгливо отдернул руки, словно запачкался. Повернувшись к птенцу спиной, он ссутулился и неспеша направился прочь из подворотни. - Пойдем, - коротко, без объяснений. Верд даже не стал оборачиваться для того, чтобы удостовериться, что чайлд следует за ним.

Отредактировано Марцелл Мортред (2011-10-22 20:33:21)

23:25

Слова чайлда были для Марцелла словно пощечина - его губы дернулись, будто он собирался что-то сказать, но так и не издали ни звука. Что можно было сказать на это? В стотысячный раз напомнить Ширу о том, что он и только он виноват в смерти сестры? "Палач". Снова - громко и равнодушно. На злость хватало сил далеко не всегда.
Оказавшись у своего автомобиля, верд только кивнул на него азиату, устраиваясь на месте водителя. Заводя мотор, с невеселой улыбкой вспомнил чьи-то слова о том, что у кельта гораздо больше шансов погибнуть в автомобильной аварии, чем от руки урдов. Сейчас об этом думалось с отстраненным злорадством - если в этот раз избежать встречи с бензовозом ему не удастся, он хотя бы прихватит с собой Ширу...
В городе суккубов и Проклятых верд чувствовал себя вольготно, а потому меньше всего его квартира напоминала убежище. Если и думал о свой безопасности, на внешнем виде жилища это не сказывалось никак - не хватало разве что указателя с надписью "предатель здесь". Этот ярлык, которым так щедро одаривали Марцелла урды и их приверженцы, поначалу огорчал, после - злил, теперь же разве что веселил.
- Сколько волчат, покинув безопасную Японию, не вернулось домой, Ширу - половина? больше? - небрежно взмахнув рукой, верд предложил птенцу располагаться на его усмотрение. Такие встречи Мастера и чалйда со стороны, наверное, выглядели странно - обоим следовало бы желать друг другу смерти, а не вести пространные разговоры. И тем не менее Марцелл всегда был рад редким визитам морта, хоть и не без горечи. - Ты слаб, - сухо констатировал Видящий, присаживаясь напротив птенца и избавляясь от шарфа. Подзывая к себе одним только взглядом, так же сухо приказал. - Пей.

Ничего, кроме эгоизма, не двигало Марцеллом, когда он предлагал свою кровь чайлду. Не хотел делить его сейчас с кем-либо еще, пусть даже это будет случайный человек с улицы, единственным предназначением которого станет пополнить запас крови морта. Сейчас же, чувствуя, как аккуратно, почтительно погружает клыки в яремную вену Ширу, верд словно натягивал невидимый поводок, крепче привязывая к себе птенца. Патовая ситуация, сложившаяся между ними, не имела разрешения, но отпустить от себя азиата Марцелл был не готов.
Давно не испытывал подобного. Никто из сородичей не стал бы пить кровь старого мортреда, Фрея тоже не могла себе еще этого позволить - она все еще получала кровь наставника в мизерных, детских порциях, едва ли не по чайной ложке. Мысли о младшем чайлде кельт настойчиво гнал от себя - словно боялся, что сейчас, пока между ним и Ширу установилось такое единение, урд может услышать нечто, что не предназначается для его ушей. Почувствовав ладони птенца на своей спине, Марцелл напрягся - если раньше он сидел неподвижной колодой, просто позволяя себя пить, то теперь обнял Ширу, притягивая его к себе и властно усаживая на свои колени. Этот момент не хотелось обрывать или нарушать чем-либо, верд даже перестал дышать, прикрыв глаза и прислушиваясь к мерному току крови в венах птенца. Когда тот перестал пить, не торопился отпускать его от себя, не подымая глаз, просто вдыхал запах чайлда, впитывал в себя тепло его тела. Этого не хватало Марцеллу - всегда, каждый день. Наконец, чуть отстранившись, критично посмотрел на обнаженный торс азиата, высматривая новые рисунки - это тоже было своего рода традицией.
- Почему стрелы? - не без интереса спросил Видящий, бережно дотрагиваясь до новой татуировки на предплечье птенца. Холодные пальцы переместились на живот морта, пробежались по ребрам и груди, касаясь всех уже хорошо знакомых рисунков. Наверняка оба знали, что произойдет дальше, но Марцелл не тропился - такие минуты выпадали слишком редко, чтобы тратить их на спешку. Без видимой связи спросил, подняв на чайлда все такие же влажные, больные глаза. - Что говорит твоя вера о загробной жизни, Ширу? Есть ли шанс?

Каждое слово, каждый глоток одного воздуха на двоих, каждое прикосновение приносили боль. Так бывает - когда любовь так же сильна, как и ненависть. Когда ни на минуту не удается забыть, что ничего уже не будет как прежде, что мертвый узел никогда не развяжется. Что слово "никогда" для вас двоих имеет самый прямой смысл - вечность. Никогда.
- Раны и боль не делают нас сильнее, мой милый сын, только злее, - Марцелл отвечал птенцу так же тихо, не отрывая взгляда от его черных, блестящих глаз. Пальцы переплелись с пальцами Ширу, будто две эти ладони изначально были созданы друг для друга. - Чем больше стрел вгрызается в его тело, тем больше он жаждет крови, тем больше жизней унесет, когда раны перестанут болеть. Тем больше окончательно превращается в Зверя.
Были времена, когда сдержанный азиат уравновешивал буйность нрава Мастера и компенсировал излишнюю эмоциональность Хелены. Сейчас сам смысл триады, когда все вместе они дополняли друг друга, делали сильнее, оказался утерян, а сам Марцелл изменился, будто разом постарев и утратив половину жизненных сил. Ширу на его фоне казался неизменившимся, но Видящий знал, что это лишь внешние проявление - никто не остался прежним после.
- Ты прав, - тихо отозвался Марцелл, не отстраняясь от губ чайлда, выдыхая слова в них, дыша ими. - Мы мертвы. Но ошибаешься, если думаешь, что умер я тогда, когда Овидий напоил меня своей кровью. Я умирал, когда держал голову Хелены на своих коленях и смотрел в ее глаза, из которых ушла жизнь, - в голосе верда не было ни горечи, ни укора - только нечеловеческая усталость. Аккуратно ссадив с себя Ширу, он поднялся и мягко потянул его за руку, увлекая за собой в сторону спальни. - А потом ушел ты, и я умер.

Кто-то другой нашел бы покорность и смиренность Ширу скучной, нагоняющей тоску - Марцелл ценил то, как чайлд даже после всего безоговорочно признает в нем Хозяина. Кто-то другой смягчился бы, перестав изводить птенца бесконечными придирками и издевками - Марцелл становился тем невыносимее, чем покорнее был Ширу. Просто потому что не мог иначе задушить в себе всю ту нежность, что вызывало подобное поведение азиата. Но и позволить себе показать ее тоже не мог... Из такого клубка противоречий состояли их отношения уже более восьмиста лет - достаточный срок для того, чтобы бросить безнадежное дело или разобраться с ним, но не происходило ни того, ни другого. Верд был уверен - не произойдет и в дальнейшем.
Ширу был немногословен, но глаза его были гораздо красноречивее любых слов; кельт не мог смотреть в них, отводил и прятал взгляд где угодно - на стенах комнаты, на смятой постели, которая укоризненно свидетельствовала об очередном бессонном дне, изредка разбавляемом кошмарами. Прятал он его и позже, все более торопливо раздевая чайлда - даже спустя столетия Марцелл не разгорался, он вспыхивал как сухое дерево от крошечной искры. Несдержанный, жадный, более всего ненавидящий свое одиночество, отчаянно тоскующий без любимых, сейчас он стремился надышаться птенцом на годы вперед, возможно - на вечность. Что готовит им судьба, не могли знать оба, верд мог молить небо только об одном - не пережить Ширу, как однажды он уже пережил Хелену...
Время потеряло свое значение. Сейчас оно могло бежать или ползти, солнце могло сойти с ума и поменяться местами с луной - никто бы и не заметил. Марцелл был то возмутительно нежен, то одуряюще жесток, неизменно было только одно - он не мог и не хотел отпускать чайлда от себя ни на миг и на дюйм. К сожалению, даже такие редкие моменты счастья не могут тянуться вечно - все то, что мастер и птенец оставили за порогом спальни на это время, медленно, но верно возвращалось, тяжелым грузом падало обратно на плечи, нерушимой стеной становилось между ними. Уставшая, ласковая улыбка Марцелла, нависнувшего на полусогнутой руке над Ширу, померкла, глаза потемнели, перестав сиять, как было еще минуту назад. Он последний раз нежно дотронулся губами до губ птенца, прижался к нему всем телом, жадно отбирая его тепло. Ладони обхватили узкое лицо азиата - ласковый жест, переросший в опасный захват раньше, чем Ширу успел отреагировать. Кисти пришли в движение, раздался сухой, короткий хруст, и голова урда застыла в неестественном положении. Чуть отстранившись, Марцелл поправил сбившиеся волосы чайлда и бережно повернул его лицо к себе - глаза казались совершенно безжизненными. Убить таким пустяком лилита было, конечно, невозможно, но верд сделал это не для того - злость на предательство Ширу никуда не девалась, и находила выход в таких глупых, бессмысленных выходках, достойных сопливого неофита.
Поднявшись с постели, Марцелл накинул на плечи шелковое кимоно и отошел к окну, поворачиваясь спиной к беспамятному пока чайлду и подкуривая. Втайне лелял безумную, совершенно несбыточную надежду, что Ширу все же попробует его атаковать, и тогда... и тогда все наконец закончится.
Снова было невыносимо холодно.

Марцелл тоже считал удары сердца - с каким-то запретным упоением надеясь, что это метроном, отсчитывающий его последние мгновения в этом мире и обещающие пропуск в тот. Мысли о смерти давно уже стали привычными, более того - единственно успокаивающими, словно последний оплот стабильности в слишком быстро меняющемся мире. Кажется, было всего две причины, которые удерживали верда от последнего шага уже не первый век - назойливое ощущение, что он еще не выполнил до конца то, что собирался, и... Ширу, конечно. Слишком одиноко будет там без него.
"Я бы хотел забрать тебя с собой".
Глаза защипало - хотелось верить, что от дыма, который раздирал легкие. Ощутив некую активность позади, Видящий даже не пошевелился, лишь безразлично струсил пепел на ковер. И все равно - вздрогнул, ощутив теплое прикосновение шерсти к своим ногам. Свой звериный облик кельт не любил - ему всегда казалось, что он выглядит облезлым голодным котом, с головой выдавая свой истинный возраст. Но чайлд был прекрасен, будто и родился с гривой и хвостом. Услышав мысль птенца, Марцелл поморщился, выдыхая наконец горький дым и едва заметно качая головой. "Значит, ты веришь в меня больше, чем я сам".
Время снова замедлило свой ход, будто в клепсидру вместо воды залили мед или воск - верд хранил молчание, не замечая, как обжигает пальцы сгоревшая до фильтра сигарета, не отдавая себе отчета в том, сколько уже длится хрустальная, подвисшая в воздухе натянутой леской тишина. Он так и не двинулся с места за это время, не глядя на свернувшегося у его ног мантикора, не отрывая взгляда от окна - учитывая то, что солнце еще не село, смотреть Марцелл мог только на плотные ставни, но, судя по его глазам, он видел больше, чем дерево.
"Я слышал, что одни из наших восточных соседей могут посещать мир мертвых. Представь себе - видеть умерших, говорить с ними, касаться их... Величайший дар, должно быть. Меня смерть одарила слишком однобоко - я лишь приношу ее".
Последнюю фразу верд произнес вслух:
- Как и ты, мой палач.

21:30

Эти слова Марцелл слышал от птенца не первый раз, и каждый раз они неизменно вызывали у него злость. "Легко прикрываться моралью и принципами для того, чтобы оправдывать свою жестокость. Ты лишь оружие? Тогда отсеки руку, которая направляет тебя!"
Раздражение, комком подкатившее к горлу, мог чувствовать и Ширу - верд меньше всего сейчас походил на меланхоличного старика, который с тоской вспоминает прошлое. Напротив, эмоции бурлили в нем, и ни одна из них не была положительной - злость, ненависть, отчаяние, отвращение, все это напоминало вершину горы перед камнепадом.
Лавине не дала сойти вниз всего одна короткая фраза чайлда - она мгновенно остудила Видящего. Перехватив пальцы, которые так аккуратно дотрагивались до его лица, кельт порывисто прижал их к своим губам, невольно отвечая на слова азиата его же прежними мыслями:
- Не время.
Хрупкий момент единения нарушило ощущение приближающегося сородича; лицо Марцелла изменилось до неузнаваемости, губы искривила пренеприятная улыбка, глаза недобро прищурились. Он не сомневался, что Ширу узнал своего птенца, но раскрывать карты не торопился.
- Прости, ни за что не стал бы нарушать этот трогательный момент, но это очень важный гость! - ни следа не осталось от пылкого, чувственного любовника - верд снова была желчным и мелочным до отвращения. Отстранившись от чайлда, он направился к входной двери - как раз вовремя, когда раздался звонок.
Страшно даже вспомнить, сколько лет уже прошло с тех пор, как Марцелл впервые явился к Деборе, пытаясь приобщить ее к своей - а значит, единственно верной - истине. Тогда - как и много раз после - кельт получил отказ, но попытки свои не оставлял. Обида в сердце маленькой клото была слишком велика для нее, а еще - для того, чтобы простить своего Мастера. Своего палача. Право же, у них с Марцеллом было слишком много общего, не прийти к взаимопониманию было бы просто преступлением.
- Дебби, милая, спасибо, что откликнулась так быстро! - пропуская целительницу в квартиру, верд приобнял ее и ласково коснулся губами ее волос и виска. - Ты же помнишь Ширу?
Сдержать улыбку победителя было практически невозможно.

21:45

Болезненное, извращенное удовольствие испытывал Марцелл, наблюдая за переменами на лице Ширу - скрыть свои эмоции сейчас не смог даже каменный урд. Этот давно и тщательно запланированный удар попал в самую цель, и кельт меркантильно записал очко в свое пользу. За беседой Деборы с мастером наблюдал с интересом, но не без иронии - несмотря на заталкиваемую глубоко внутрь боль, ситуация забавляла его. Не растерянность и отчаяние маленькой клото, конечно, но бледность и уязвленность азиата.
- Разумеется, все не так, - подхватил верд, помогая растерявшейся целительнице. - Нашей целью является остановить бессмысленную войну, а не натравить на вас рыцарей, но ты ведь всегда считал это предательством. К счастью, Дебора разделяет мои взгляды - похоже, в прошлом ты немало поспособствовал этому.
Беседа прервалась не самым привычным образом - за мгновение до того, как внешность клото начала меняться, Видящий ощутил присутствие духа - чужого, не имеющего отношения к духам мортредов. Это было слишком похоже на присутствие Анку, чтобы не понять, в чем дело - как и он сам, девочка была вместилищем чуждой ей сущности. Нечеловеческий, явно не принадлежащий самой Деборе голос произнес всего три коротких слова, но по спине Марцелла пробежал холодок. Еще одна весть о смерти - не слишком ли много их в последнее время? "Дитя" - это слишком расплывчато, но разве стал бы дух сообщать о смерти кого-то, кто не имеет отношения к находящимся в комнате?
Транс окончился, и из Деборы будто разом выняли все кости - она начала оседать на пол, но кельт подхватил ее на руки, уложив на диван и устроив ее голову на своих коленях. Слишком слабая, слишком маленькая клото для такой тяжелой ноши.
- Это бывало с ней прежде? - сухо спросил у Ширу, не отрывая взгляда от Деборы. Встревоженно прислушивался к ее дыханию, сердцебиению, но, похоже, целительница была в порядке, только без сознания. - Надеюсь, "дитя" - это не о ней... - тихо, будто самому себе, а не чайлду. А затем - уже ему, не думая о том, слышит ли его бессознательная Дебора. - Можешь думать, что тебе угодно, Ширу, но ты не отберешь у меня ее. Только не теперь, - жестко, категорично - в голосе верда даже можно было угадать угрозу. А во взгляде на клото - неподдельную заботу, беспокойство. И нежность.

Дебора пробыла в бессознательном состоянии буквально пару минут. Пробуждение выдалось тяжелым, и какую-то часть разговора клото слышала, но смысл до нее не доходил.  Отчетливо она слышала только слова Марцелла о том, что он её не отдаст, и просьбу Ширу. 
Что сказал Гитраш? И что происходит вообще...
Слабость уходила и девушка открыла глаза, встретившись взглядом с заботливым взглядом Марцелла. Какую-то секунду она не могла собраться с мыслями, а потом резко подевалась, словно ей сообщили о пожаре.
- Что я сказала? - встревоженно спросила она, желая знать, каким событием будущего поделился с миром Гитраш.
Её взгляд упал на Ширу о окна, и ей совсем не хотелось его отпускать. Тревога засела в её сердце, добавляя еще одно переживание и так бурной ночи.  Она так ему и не сказала, не объяснила.  Но понимала, что сейчас не лучшее время для объяснений и оправданий. Не потому, что клото не доверяла Марцеллу, а потому, что сама не знала, что ему бы сказала. Не была готова ни отвечать на вопросы, ни задавать их.  Грустным взглядом провела удаляющегося Ширу, надеясь, что он вернется.
- Куда он? - спросила она у Марцелла, повернувшись к нему лицом.
Она выглядела встревоженной, не будучи готовой к тому, что произошло этой ночью. Опять судьба и случай решили все за нее, не дав ни выбрать, ни предотвратить. Дебора тихо вздохнула, снимая с плеч пальто - ей было жарко.  В ней опять было слишком много вопросов: Дебора была мастером их задавать. Девушка и сама не могла понять чего она хотела, и что от нее хотят, но общество Марцелла успокаивало её.

Услышав слова своего предсказания, Дебора задумалась.  Гитраш  предсказал смерть, и кого оставалось загадкой. Даже если и её, то это был конец.
- Если Гитраш предсказывает смерть, то исправить уже нельзя, - тихо заговорила клото, - Еще ни одна из предсказанных им смертей не была отвернута. - с этими словами она опустила взгляд, не в силах смотреть Видящему в глаза.
Да, произносить такое было достаточно неприятно. Но и скрывать от Марцелла она не могла - пусть уж лучше знает, нежели верит в жизнь утраченного. В свое время именно так погиб Филипп, и исправить в его смерти было уже нельзя ничего.
Дальше Дебора заинтересовано наблюдала за призванными Марцеллом существами,  с неподдельным интересом.  В отличие от духов Атропов, духи и магия Вердов была ей интересна. В своей время клото много интересовалась ею, правда много освоить из этой магии она не смогла - или времени или сил не хватало, особенно во времена успешного развития медицины.
Дебора ждала, пока Марцелл закончит, наблюдая за всем этим. Мысль, о том, что кто-то умрет, та еще и подобная ситуация  с Ширу совсем не радовала. Но китаец как обычно был предан долгу, и делал то, что считал нужным.
- Я останусь с тобой, - она подняла взгляд на Марцелла, - Я не хочу сидеть в тепле и уюте, зная, что тут твориться. Зная, что вам может угрожать опасность. - она имела ввиду и Ширу и Марцелла.
И чем она могла помочь?  Она не была воином, но была первоклассным медиком, способным призывать большое количество разнообразных лечащих духов. И всегда была готова помочь тому, кто нуждался  в этом помощи.
На заботливое движение мужчины, Дебора слабо улыбнулась. Она часом не понимала, зачем она ему, но все же его общество было приятным, пусть в подобных обстоятельствах и причинах.
- Ты специально это подстроил? - спросила она, - И объясни мне, пожалуйста,  что происходит. У меня не пропадает ощущение, словно я что-то пропустила....
Ей хотелось знать правду.  Сориентироваться в данной ситуации.

Отредактировано Дебора (2011-10-30 02:21:52)

Дебора не хотела продолжать разговор о предсказании, так как сама не знала, кого уже отметила судьба. И прекрасно понимала, что Марцелл тоже волнуется, что он не хочет потерять тех, кто ему дорог.  Девушка села на диван, наблюдая за действиями Видящего.
- Святые? - её губ впервые за этот вечер коснулась улыбка, -  Без тех, кто мне дорог жизнь моя будет лишена смысла, - в её взгляде на мгновение отразилась печаль, - не хочу вновь  терять тех, кого люблю.
Мысль о том, что Мастер мог убить её вновь воскресла в её памяти. С какой-то точки зрения Дебора считала, что уже давно заслуживает смерти за так званное предательство.  А Ширу и правда мог это совершить, учитывая события прошлого. Убийство сестры той, за помощь Марцеллу, желание изменить эту бесконечную войну. Дебора прекрасно понимала Марцелла, или же так думала. Они оба потеряли дорогих им людей, и убил этого человека Ширу.
- Странно, - прервала она свое молчание, не отрывая внимательного взгляда от Верда - Не думала, что урды когда-либо согласятся на переговоры.
Подобная новость и правда была новинкой. Сколько жила Дебора, столько Атропы не желали даже думать о том, что все это можно остановить мирным путем. Но и говорить наперед она бы не стала: слишком шатким было это предприятие и все может повернуться совсем не в ту сторону.
От подобных мыслей её отвлек прикосновение ладоней Марцелла, вызвав по телу приятное ощущение. Девушка нежно прикоснулась к щеке лилита. Куда она уйдет? Ей сейчас уже некуда идти,  особенно здесь в Нью-Йорке. Город и так был напряжен приездом урда, то есть Ширу, и идти куда-то венгерка считала неправильным. Та и сама себе признавалась в том, что идти от Мерцелла ей никуда не хочется.
- Да, останусь, - улыбнулась она, прикасаясь уже к руке мужчины.