Игнациус не любил, когда его будят. Особенно посреди бела дня, когда каждому приличному вампиру надо спать мёртвым сном. Игнат был в высшей степени приличен и потому на раздражители не реагировал. Звук, разбудивший его, был тонкий и назойливый, как будто кто-то дёргал за гитарную струну в попытке не сыграть, а просто потренькать.
Целитель демонстративно перевернулся на другой бок на своей циновке и положил под щёку обе руки. Таким образом, одно ухо оказалось надёжно защищено от всякого шума, но, увы,  другое продолжало всё слышать.
- Чёртов артефакт! – пробормотал Игнациус, отбросил одеяло и сел, не открывая глаз. Сквозь зашторенные окна  по полу пробегали тонкие лучики света. Целитель поднялся, протёр глаза и обошёл полоски света по широкой дуге.
Звенела тыква – изобретение младшего птенца Морфеус, Казимира. Верд отличался своеобразным чувством юмора и потому загнал духа-информатора в овощ, чтобы передавать сообщения в случае необходимости. В отличие от современных подростков,  использующих скайпы и аську, Казик терроризировал домашних тыквами.
Сейчас артефакт издавал то самое навязчивое дребезжание и слегка светился, сигнализируя, что от Верда пришло новое сообщение.
Игнациус наклонился и придирчиво понюхал тыкву. Тут же скривился, потому что овощ уже протух. Сообщений от младшего брата давно не поступало, и потому тыкву не обновляли. В тухлом артефакте духи обитать не желали и потому сейчас тыква была просто тыквой. Разве что светилась немного и звенела.
Единственное, что можно было сделать, это пересадить духа в свежее обиталище, но Клото этого делать не стал. С подобными духами работала Морриган.
Игнат сунул ноги в расшатанные тапочки и пошёл к сестре, вынося  на вытянутых руках тухлую тыкву. При этом он пытался не растерять свою дряхлую обувь, перепрыгивая через пятна света в коридоре.
У двери в комнату Морриган, он освободил одну руку, одёрнул свою просторную ночную рубашку, чтобы выглядеть солиднее, и постучал.

Разумеется, Морровэйн была недовольна. Но жизнь жестока: Игнат сам был недоволен и предрекал Казимиру по возвращении целый комплекс воспитательных методов. То, как птенцов воспитывает Морфеус, его не устраивало категорически. Она их портила! Особенно таких впечатлительных, как Казик.
- Тыква, -Игнациус и бровью не повёл, хотя каждому, кто слышал такую интонацию, рекомендовалось немедленно спасаться бегством. У Клото была уважительная причина -  в тапочках было неудобно бегать - и потому он продолжил стоять, как печальный памятник тыкве. - И она стухла. Ты очень мил, Игнациус, однако я не могу принять столь щедрый дар.
- Ты неподражаемо наблюдательна, Морриган, - желчно отозвался Игнат, переступил порог комнаты и поставил вонючий овощ на пол. - Однако нам следовало бы переселить духа во что-то менее... -он скривился. - В то, что не так смердит. Сообщение может быть важным, мы давно не получали от Казимира известий. Возможно, он уже давно болтается где-то без присмотра.
Клото поднял взгляд, изучил отметину от ножа сестры и что-то пробурчал неодобрительно насчёт порчи семейного имущества.
- Твоя дверь в дырках, - укоризненно заметил он. - Это неэстетично.
Однако тыква продолжала звенеть, и звук со временем только усиливался. Игнациус болезненно скривился, всем своим видом излучая неодобрение. Он не любил шум, плохие запахи и потому едва удерживался от того, чтобы засыпать комнату Морровэйн антисептиком.

Отредактировано Игнациус (2011-10-31 16:04:09)

Тыква приняла удар на себя. Игнациус внимательно наблюдал, как Морровэйн переводит взгляд с него на овощ, и понял, что немедленной экзекуции не последует. Артефакт звенел практически на ультразвуковых нотах, что означало: Казимир в крайнем нетерпении. Так и рисовалась перед глазами картинка: как где-то по другую сторону океана непоседливый младший брат подпрыгивает от нетерпения на стуле, ожидая ответа.
"Пусть попрыгает, - Игнат был жесток и расчётлив. - Это сохранит мышцы в тонусе!"
- Новые тыквы лежат в кладовке. Выбери поменьше, я их пересажу на заднем дворе, - сообщила сестра и ушла. По всей видимости, переодеваться. Целитель хмыкнул и оттянул подол своей длинной ночной сорочки. Пижам он не любил. Швы впивались в кожу, и потому он просыпался в середине дня в крайнем раздражении. Уж лучше рубашка. Кого стесняться, все свои. К тому же, Морфеус отсутствует, а значит на честь и совесть покушаться никто не станет.
Мужчина критическим взглядом окинул тыкву, поднял её и понёс на задний  двор. Проходя мимо кладовой, он захватил с собой свежий овощ и вытащил обе тыквы наружу.
К тому времени, солнце уже зашло. Зачем Казику потребовалось будить родственников аккурат перед закатом, Игнациус не мог понять. Впрочем, действия младшего не поддавались пониманию целителя хотя бы потому, что они не были логичны. Всё же, что не было логично и аккуратно, разум Игната игнорировал, что помогало сберечь и нервы.
Вскоре во дворе показалась и Морровэйн. С духом она была предельно вежлива, не в пример вежливей, чем с собственным братом, но Клото флегматично это проигнорировал. Терзания тонкой натуры были недоступны для него в той же степени, что и закидоны Казика.
Когда ритуал был завершён, Игнациус активировал артефакт, и вместо отвратительного звона раздался бодрый голос Верда.
- Хэй, Морра, Нацек! Как слышно?
Римлянин нахмурился. К оскорблению имени он относился болезненно. Игнат - ещё куда ни шло, но Нацек?!
- Даже слишком хорошо слышно,  - сухо отозвался он. - Какие новости?
- Я весь извёлся! - сообщил Казимир трагическим голосом. - Кажется, я потерял свои красные носки. Вы не видели их в доме?
- Ах ты, сукин сын! - не сговариваясь, хором сказали Игнациус и Морровэйн. Других слов в их лексиконе в этот момент не нашлось.

Отредактировано Игнациус (2011-10-31 18:06:33)

Игнациус скорбно возвёл очи к потолку. Идиотизм Казика не поддавался описанию и с годами, кажется, только прогрессировал. Целитель был только рад, когда Морфеус хватала младшего птенца в охапку и уезжала с ним в дальние дали на поиски приключений. Без Вердов в доме было так тихо, так спокойно! К сожалению, недолго.
- Казимир, ты идиот! - заявил Игнат, отнимая у Морровэйн тыкву и ставя её обратно. - Знаешь что, засунь свои носки себе в...
Он так и не успел уточнить куда, потому что тыква чихнула, потом трагически прокашлялась, а потом снова объявила голосом младшенького:
- Вообще-то про носки я не всерьёз. Если быть точным, они сейчас на мне, - покаялся Казик. - Я по другому поводу. Морра, не ори, на этот раз всё серьёзно.
Игнациус ни капли не впечатлился. Казимир мог увидеть дохлую птичку и страдать ещё два дня, мог подвернуть ногу и тоже страдать, но, побери его Вермонт, почему старшие должны всё это выслушивать?!
- Что у тебя случилось? - целитель сохранил самообладание и даже успел послать успокаивающий импульс в сторону сестры. Морриган не любила, когда её лечили без разрешения, но Игнат считал: чем меньше она знает, что её лечат, тем лучше.
- Морфи ранена! - наконец разродился откровением Казимир. - Нам срочно, срочно нужна помощь!
А дальше полился поток сумбура:
- Мы шли...а там прорыв...и рыцари, рыцари! Много! А потом мы их так - а они нас ка-ак хлопнут! И мы оттуда, а они...
Трагическая повесть закончилась так:
- И теперь Морфи лежит, а я не знаю, как её лечить. Приезжайте, пожалуйста, скорее!
В голосе Казимира звучала уже неподдельная тревога. Идиотизм идиотизмом, но мастера он любил, и Игнат это знал. Однако, проучить несносного мальчишку ему всё же хотелось и он заявил громко:
- А я считаю, что ехать не надо, сам разберёшься!
Сам же потянулся за своей сумкой и кивнул сестре:
"Собирайся".